Инвестиции Китая в Россию на 2020 год

 

Инвестиции Китая в Россию на 2020 год. Совместные мегапроекты предложенные Россией и их судьба

Краткое содержание:

Добрейший денёчек, дорогой читатель и гости сайта!

В беседе часто можно услышать, что России не нужны не США, не Европа, так как у нас есть Китай, который готов инвестировать свои деньги в нашу необъятную. И я понимаю, почему создалось такое впечатление:

«Наше сотрудничество достигло беспрецедентно высокого уровня и стало примером того, как должны строиться межгосударственные отношения в современном мире», — сказал глава российского государства.

И подобное мы очень часто слышим, поэтому не мудрено, что может сложиться впечатление о очень тесном сотрудничестве. Если посмотреть на товарооборот, то он действительно исчисляется миллиардами, да и инвестиции идут, но не так хорошо, как того хочет наше правительство, постоянно пытаясь вовлечь Китай в наши проекты.

Россия попросила у Китая деньги

Вот и сегодня вышла новость, что Россия пришла с очередной просьбой к Китаю инвестировать 10 млрд. Долларов в пару проектов. Первый — это строительство газоперерабатывающего комплекса в районе поселка Усть-Луга Ленинградской области; второй — создание российско-китайской страховой компании.

В комментариях люди оживились, радовались, показывали кукишь Западу и в таком духе, думаю всем и так известно, что там происходит. Естественно придти к Китаю с просьбой инвестиций это одно, а получить другое, поэтому я решил оценить успех этой затеи, углубившись в вопрос и оказалось, что за продолжающиеся шесть лет попытки привлечь крупный китайский капитал закончились ничем. По данным, с 2014 года объем прямых иностранных инвестиций из КНР в РФ не только не вырос, но даже уменьшился — с 4,543 до 3,717 млрд долларов.

Китайские инвесторы сворачивают бизнес в стагнирующей российской экономике и раз за разом отклоняют мегапроекты, которые им предлагают чиновники и госкорпорации. Давайте ознакомимся с ними:

Завод по переработке газа в Амурской области.

В январе 2019 года стало известно, что Китай отказался финансировать строительство крупнейшего в России завода по переработке газа в Амурской области. Стройку Амурского ГПЗ «Газпром» рассчитывал оплатить за счет проектного финансирования China Development Bank. Он должен был выделить 70% от стоимости проекта, который оценивали в 14 млрд долларов.

Но договориться с банком, который управляется кабинетом министров КНР и находится в прямом подчинении у Госсовета — высшего органа власти Китая, — не удалось.

Газопровод «Сила Сибири»

В 2015 году Пекин отказался участвовать в финансировании газопровода «Сила Сибири», предоставив «Газпрому» возможность самостоятельно оплатить укладку 2 тысяч километров труб.

Прокачка газа по трубе началась в 2020 году, и на начало июня, по данным ФТС, Китай не закупает даже минимальные объемы по принципу «бери или плати».

И после недавнего расследования Лента. Ру становится понятно почему Китайцы отказались. При строительстве было выявлены все возможные нарушения, «Газпром» теряет 1,5 триллиона рублей и может сорвать контракт с Китаем на миллиарды долларов.

Акции «Роснефти»

В 2017 году китайская CEFC решили купить 14,16% акций «Роснефти», но государственный China Development Bank отказался кредитовать сделку, а позднее гендиректор компании Йе Янминь был арестован по подозрению в экономических преступлениях.

Проект высокоскоростной ж/д-магистрали «Пекин-Берлин»

Позднее китайцам предложили проект высокоскоростной ж/д-магистрали «Пекин-Берлин» за 10 триллионов рублей, которая, по идее чиновников, должна была статью частью «шелкового пути» в Европу. Но China Railway Eryuan Engineering Group, проанализировав финансовые и технические условия проекта, летом прошлого года отвергла его как нерентабельный.

Выпуска российских гособлигаций в китайских юанях был отвергнут Китаем

С 2014 года обсуждалась возможность выпуска российских гособлигаций в китайских юанях. Их планировали разместить в 2017 году, затем перенесли на 2018-й. В марте 2019-го занимавший тогда пост заммистра финансов Сергей Сторчак заявил, что необходимой платформы создать так и не удалось.

Россия планировала продать юаневые облигации на Московской бирже и по российскому праву, с тем чтобы привлеченные деньги остались внутри страны, однако это идет в разрез с политикой Пекина, который разрешает зарубежным заемщикам лишь панда-бонды. Они продаются на внутреннем рынке КНР, а чтобы вывести деньги за пределы Китая, требуется специальное разрешение.

«Шелковый путь»

В долгий ящик был отложен проект «Шелкового пути» из Китая в Европу через Россию, который чиновники обсуждали с 2008 года и который был закреплен многочисленными меморандумами о намерениях.

По соглашению стран-членов ШОС транспортный коридор «Европа — Западный Китай» на территории РФ должны были запустить не позднее 2020 года. Но дороги нет, и в ближайшие 7 лет не предвидится, констатировала в декабре прошлого года Счетная палата.

Статистика инвестиций в России в 2019 году

Приток иностранных вложений в российские активы в 2019 году показал высокий рост, практические на 50% превысив показатели предыдущего года. В номинальном выражении объемы инвестиций превысили 20 млрд. Долларов. Основным стимулом для роста послужила стабилизация политической и экономической ситуации, хотя иностранные инвесторы по-прежнему проявляют настороженность в отношении вложений в российские активы.

Помимо иностранных вложений выросла доля поглощений и слияний с участием российских предприятий. По сравнению с 2018 годом объемы выросли более чем на 20% и составили около 63 млрд. Долларов. Около трети всех сделок пришлось на нефтегазовую отрасль. Наибольший интерес к России проявили инвесторы из США и Азиатско-Тихоокеанского региона. В 2019 году они вложили почти $3 млрд. И свыше $8 млрд. Соответственно. Рост европейских инвестиций, напротив, снизился с $2,7 млрд. До $2,6 млрд.

Почему так происходит

Как можно видеть Китай оказался не главным инвестором в экономику России, и если посмотреть реальности в лицо, то инвесторы бегут из России, даже те, что подконтрольны именно Правящей Партии. А главный «враг» нашей страны оказывается не прочь вложиться в нас, тем самым помогая нам развиваться, как в своё время помогал Китаю.

Почему так происходит? А всё очень просто! Китай отличается прагматичным подходом, поэтому он неготов вкладывать свой капитал в рисковые активы, их аналитики прекрасно видят уровень коррупции в стране, экономическую незащищённость инвестиций и оценивают эти риски, давая рекомендации отказаться от проектов. Дело Калви ещё раз показывает миру, что благодаря силовым структурам с тобой могут порешать и ничего с этим не сделать кем бы ты не являлся.

В США же инвестируют частные фонды, они являются более гибкими и способны приспосабливаться, поэтому вполне готовы рисковать, понимая, что даже при всех рисках можно успеть получить неплохую прибыль и забрать инвестиции. Так же поступают и европейские фонды и компании.

Поэтому может прекратим жить в иллюзиях и будем смотреть реально на экономику нашей страны!

Всем спасибо за внимание! Хотелось бы услышать, что вы думаете по этому поводу. Буду благодарен за ЛАЙК и подписку, от вас не убудет, а мне мотивация и развитие канала!

Азия выходит вперед по инвестициям в Россию

Россия. Московская область. Первый вице-премьер РФ — министр финансов РФ Антон Силуанов (третий слева), премьер-министр РФ Дмитрий Медведев (четвертый слева) и министр экономического развития РФ Максим Орешкин (пятый слева) во время заседания консультативного совета по иностранным инвестициям в подмосковной резиденции «Горки»

Шести миллиардов не жалко

85% международных инвесторов ожидают роста финансовых и экономических показателей в России в ближайшие три года, еще на шесть процентов больше инвесторов рассматривают РФ как стратегический для себя рынок. Такие данные получила компания Ernst & Young, сократившая ныне свое имя до EY, по результатам исследования, проведенного в июле-августе 2019 года для Консультативного совета по иностранным инвестициям в РФ (КСИИ, действующий при поддержке Минэкономразвития). Материалы размещены на сайте «EY-Россия».

EY исследововала перспективы развития международного бизнеса в России. Каковы приоритеты опрошенных, ориентированных на РФ представителей иностранных компаний? Прежде всего — вывод новых продуктов и услуг на российский рынок, что планируют сделать 49% компаний. Это порадовало бы во времена Горбачева, но сейчас означает рост конкуренции с российскими товарами, скажет скептик. Впрочем, еще больший скептик скажет, что российский товаров почти не осталось, так что это означает рост конкуренции импорта с импортом. Так что ладно, пускай.

Следующий приоритет должен понравиться всем, кроме тех, кого бередит одна лишь цифровизация. Это расширение производства, о чем говорят 40% опрошенных EY представителей компаний. Далее идет увеличение инвестиций в логистику, интересующее 13% из них.

Как таковые инвестиции обещаны в таких параметрах: «Участники опроса рассчитывают вложить в страну 6,5 миллиарда долларов в 2019 году. Почти половина этой суммы (44%) приходится на компании из отрасли энергетики и природных ресурсов, проекты которых самые капиталоемкие».

Сумма с макроэкономической точки pрения не особенно впечатляет, но надо иметь в виду, что она выведена на основе намерений только опрошенных бизнесменов, а их не так много, 95 (включая 53 членов КСИИ). Впрочем, это ведь, видимо и есть основные, работающие с Россией люди. Так что могли бы и побольше вложить, как бывало некогда.

Что не нравится китайцам

26% компаний — из Китая, 14% — из США, еще 42% делят между собой компании из Германии, Франции, Швейцпарии, Великобритании и Японии, на долю остальных стран пришлось 18%. Компании представляют 11 отраслей, от производства потребительских товаров до финансов, а так же сельского хозяйства, не исключая, разумеется, энергетику и природные ресурсы.

«По части планируемого роста лидирует Азия: 41% азиатских компаний собираются увеличить инвестиции в 2019 году, среди европейских и американских компаний такие планы есть у 29%», — говорится в докладе. Авторы отмечают это как позитивный результат начавшегося несколько лет назад «поворота на Восток». Привычный обобщенный портрет иностранного инвестора меняется. Но претензии у него обычные, «западные» (и редкий случай присутствия такого рода замечания в описываемом исследовании): «Недостаточная прозрачность и предсказуемость российской судебной системы мешают развитию промышленных проектов», говорится в разделе «Мнение китайских компаний». Это единственный, кстати, страновой раздел доклада EY.

Что касается не намерений, а оценок, то быстрого роста ожидают компании медицинского и фармацевтического сектора, строительной и инженерной отрасли, а так же энергетики, следует из документа.

Исследование сделано к заседанию совета в октябре, состоявшегося 21 числа. Оно носит, все-таки, довольно-таки парадный характер, 61% опрошенных отметили улучшение делового климата в РФ и заботу о нем государства, а о недостатках практически не сказано. Из негативных факторов в исследовании отмечены, пожалуй, только антироссийские санкции. И вот что по этому поводу говорили инвесторы.

Санкции привели к сокращению российского рынка для 44% компаний. Для 27% сложнее стало финансировать российские проекты, с наибольшими проблемами здесь столкнулись компании сельскохозяйственного сектора — 75%. В среднем у каждой четвертой компании санкции привели к нарушению сложившихся цепочек поставок, а среди производителей потребительских товаров — у 64%. Чуть больше трети компании с годовой выручкой от 300 млн долларов США отметили, что санкции создали им серьезные репутационные риски.

Из любопытного: для азиатских компаний важнее всего налоговые льготы (75%), для европейских — близость к рынкам сбыта (70%), а для американских — возможность диалога с властью (71%) и доступность кадров (57%).

ПИИ увязались за ВВП

Оценивая динамику прямых инвестиций в экономику РФ можно говорить, во-первых, о двукратном падении притока ПИИ, начиная с 2012 года, отмечает аналитик управления операций на российском фондовом рынке ИК «Фридом Финанс» Александр Осин. Это совпало по времени с началом последней фазы экономического застоя и по темпам сокращения совпадает с данными динамики ВВП, розничных продаж, промпроизводства. Причинами представляется двукратное или близкое к двукратному сокращение темпов прироста денежной массы и базы, рост реальных ставок, ужесточение реальных и номинальных налоговых условий.

В итоге в 2018 году приток прямых иностранных инвестиций в РФ составил 8,8 млрд (около 0,6% ВВП РФ), против 55,1 млрд долларов в 2011 году (порядка 3% ВВП), констатирует он.

Вторая проблема, говорит аналитик – структура этих прямых иностранных инвестиций. За 10 последних лет доля добыча полезных ископаемых в них составила в среднем 41%, существенно увеличившись в последние годы. Доля финансов, страхования и торговли — еще 37%. Это те отрасли, которые иностранные инвесторы готовы развивать в РФ. Доля обработки в иностранных инвестициях за исключением металлургии, обработки древесины, производства кокса и нефтепродуктов и ряда прочих отраслей низкого или относительно низкого передела, связанных с добычей сырья, составляет 9%.

В условиях представляющейся низкой монетизации экономики и налоговой нагрузки, смещенной на производственный сегмент, иностранные инвесторы готовы вкладываться практически только в то, что дает сырьевую ренту. И даже в этот сегмент при нынешней политике вложения падают, заключает Александр Осин.

Обоюдоострые инвестиции

По итогам первого полугодия 2019 года объем прямых иностранных инвестиций в российскую экономику вырос к уровням аналогичного периода 2018 года на 38%, отмечает управляющий партнер экспертной группы Veta Илья Жарский. По его словам, казалось бы, наблюдается всплеск роста интереса к российским предприятиям, однако в абсолютных цифрах мы говорим всего об 11,6 млрд долларов.

Но в масштабах российской экономики это сумма незначительная и сформирована она, считает эксперт, в основном за счет репатриации средств крупнейших компаний, то есть, грубо говоря, в основной массе это даже не средства иностранных инвесторов. Для сравнения он приводит данные за первое полугодие кризисного 2010 года. Тогда был зафиксирован спад объемов прямых инвестиций нерезидентов в экономику сразу на 5,5%, но при этом в абсолютных цифрах они оценивались в 30,38 млрд долларов. То есть, за менее чем 10 лет объем прямых инвестиций сократился почти в 2,6 раза, что достаточно сложно считать признаком роста привлекательности российской экономики для зарубежных инвесторов.

 

Нельзя отрицать, продолжает Илья Жарский, что российская экономика действительно представляет стратегический интерес для иностранного капитала, но нужно признать, что реализации этого потенциала мешает три фактора. Первым из них он называет санкционные риски, вторым – российских режим контроля над иностранными инвестициями в стратегические отрасли, список которых достаточно обширен.

По поводу последнего стоит сказать, что здесь государство, скорее, правильно расставило приоритеты. Иностранные инвестиции не самоцель, и это не просто деньги, а еще и контроль в чужих руках (если он ничем не ограничен), и уходящая за рубеж прибыль, что отнюдь не является пренебрежимым обстоятельством. И если бы не были придушены и внутренние инвестиции, российский режим контроля сказался бы положительно на росте национального бизнеса, который повел бы, в соответствии с законодательством, за собой иностранцев. Как отмечает сам Илья Жарский, если зарубежная компания хочет разрабатывать недра, развивать телекоммуникационный бизнес, транспортную инфраструктуру, вкладываться в энергетику и т.д., она не может делать это самостоятельно, ей нужен российский партнер. Вопрос в том, не мешало ли государство появиться такому партнеру — одному, второму и так далее?

Третьим, негативно влияющим на динамику иностранных инвестиций фактором, эксперт называет спад в экономике, который продолжает негативно влиять на внутренний рынок. В условиях спада потребления развивать в России производство, направленное на удовлетворение внутреннего спроса не имеет никакого смысла, пессимистично считает он.

Тем не менее, российский рынок интересен, следует и из доклада EY, как не можен не быть интересен рынок емкостью полторы сотни миллионов потребителей, тем более, если это не в Бангладеш (при всем уважении к южным соседям). И, если кому и сложно работать на этом рынке, то точно не иностранцам.

Инвестбитвы на Дальнем Востоке. Что происходит с китайскими и другими инвестициями в регионе

Подпишитесь на рассылку новых материалов Carnegie.ru

Понравился материал? Подпишитесь на рассылку!

  • English
  • Распечатать

Дальний Восток с его растянувшейся на четыре тысячи километров границей с Китаем в теории должен быть главным бенефициаром стратегического партнерства Москвы и Пекина. У региона вроде бы есть все, что нужно, чтобы привлечь китайские инвестиции: географическая близость, накопленный опыт сотрудничества, различия в экономическом развитии. Однако пока практика опровергает теорию. Увеличить китайские инвестиции не помогают ни специально созданные для этого бюрократические структуры, ни благоприятный внешнеполитический фон.

Статистика бессильна

Официальную статистику по иностранным инвестициям в России публикует Центральный банк. По его данным, масштабы проникновения китайского капитала в экономику Дальнего Востока на удивление ничтожны. На июль 2019 года доля Китая в общем объеме накопленных иностранных инвестиций в регионе составляла 0,8% ($530 млн). Для сравнения: инвестиции Кипра в Дальний Восток – $4,1 млрд.

Такой результат объясняется методологией расчетов ЦБ, которая не учитывает инвестиции малого бизнеса и неформальную деловую активность. Кроме того, по данным ЦБ не видно конечных инвесторов в офшорных схемах, на долю которых приходится до 95% зарубежных капиталовложений в Дальний Восток. В результате многие предприятия, которые всей отрасли известны как китайские, в официальных данных фигурируют как российские или, например, багамские.

Данные Минвостокразвития сильно отличаются. По ним, на конец 2019 года доля КНР в общем объеме прямых иностранных инвестиций в регион составила 63% (45 проектов на сумму $2,6 млрд). В 2017 году министерство называло и более крупные суммы – $4 млрд.

Откуда такая разница? Судя по всему, министерство просто суммирует заявленные сметы проектов, не разбираясь, сколько средств реально попало в регион.

Иначе говоря, сколько на Дальнем Востоке китайских инвестиций, равно как и китайцев, никто точно не знает. Любая статистика лишь доказывает, что опираться на нее нет особого смысла. Очевидно лишь то, что реальные цифры больше официальных, но меньше тех, о которых публично заявляют китайские и российские чиновники.

Например, по словам бывшего посла Китая в России (а ныне спецпредставителя Госсовета КНР по евразийским делам) Ли Хуэя (李辉), компании из КНР инвестируют в Дальний Восток более $30 млрд.

По статистике одного только города Муданьцзяна (牡丹江市) провинции Хэйлунцзян (黑龙江省), к концу 2018 года на территории Еврейской автономной области, в Хабаровском и Приморском краях китайские компании создали 13 неких «зон торгово-экономического сотрудничества», куда было вложено 6,07 млрд юаней (около $918 млн). На практике эти зоны никому не известны, но это не мешает китайским посредникам регулярно отчитываться о своих успехах перед чиновниками и получать финансирование в льготном режиме.

Подыгрывают чиновникам и потенциальные инвесторы. Так, в конце 2018 года в районе имени Лазо (Хабаровский край) российская компания заявила о намерении привлечь китайский капитал, чтобы взять в аренду аж 100 тысяч га болотистых земель и выращивать там сою (притом что в районе всего обрабатывается 85 тысяч га). В прессе привычно заговорили о том, что на территории Хабаровского края возник настоящий чайна-таун. Но проект так и не преодолел нулевую стадию, а китайская госкорпорация КОФКО (中粮集团), которую называли инвестором, вообще не знала о его существовании.

Другой пример: китайская компания «Чжундин» (中鼎牧业), которая пять последних лет заключает с различными российскими структурами меморандумы о намерении построить в Приморье крупный животноводческий комплекс. Впервые о планах вложить в экономику края 1,5 млрд юаней руководство компании заявило в 2015 году.

На Восточном экономическом форуме 2019 года «Чжундин» заключила соглашение с АФК «Система». Они планировали перевозить сырое молоко из российского приграничья на завод компании «Мэнню» (蒙牛) под Муданьцзяном для последующей переработки. На вопрос автора, какова экономическая целесообразность такой схемы, представители компании не ответили. В муниципальном районе, где должна создаваться животноводческая ферма, о компании «Чжундин» и ее планах попросту не знали.

Подобная имитация бурной деятельности приводит не только к завышенным ожиданиям российской стороны, но и к алармистским настроениям в обществе. Люди не доверяют ни официальным цифрам, ни экспертным заявлениям. Многие считают, что чиновники хотят продать Сибирь и Дальний Восток китайцам, а все программы по развитию дотационных периферийных регионов – это не что иное, как «предпродажная подготовка».

К сожалению, такие настроения часто блокируют выполнение реальных инвестпроектов китайской стороны. Можно вспомнить историю 2015 года с передачей 150 тысяч га сельхозземли в Забайкальском крае китайской компании «Чжунцзе» (中捷资源) или эпопею 2019 года с запретом строительства завода по бутилированию байкальской воды в поселке Култук Иркутской области.

Что реально есть

О том, что китайской экспансии на Дальнем Востоке нет, позволяют говорить другие данные – кропотливое сопоставление публичных заявлений с результатами, которые дают исследования действительности на земле, полевые поездки и общение с самими инвесторами.

Капитал из КНР сконцентрирован лишь в отдельных регионах юга Дальнего Востока (Приморский край, Амурская область, Еврейская автономная область) и определенных отраслях: сельское и лесное хозяйство, строительство, добыча полезных ископаемых, сфера услуг и производство морепродуктов. Как правило, это малые и средние компании. Инвестиции в перерабатывающие отрасли (производство обуви, одежды, деревообработка) относительно невелики. Проекты по созданию нефтеперерабатывающих или целлюлозных заводов пока проваливаются.

Среди всех регионов Дальнего Востока критическая ситуация с зависимостью от китайского капитала и рабочих ресурсов существует только в Еврейской автономной области. Здесь, с учетом распространения практики неформальной субаренды, китайский бизнес обрабатывает до 80% посевных земель. Сельскохозяйственное производство развивается почти исключительно на китайские деньги и под требования китайского рынка. Правила севооборота не соблюдаются, все мощности отданы под производство сои. Если цены на сою резко упадут или Китай изменит политику по ее закупке, то российские производители останутся без рынка сбыта, с истощенными землями и без средств на их рекультивацию.

Однако Еврейская автономная область самая маленькая в регионе, а ситуация в целом не выглядит такой тревожной. В Амурской области, где уже несколько лет почти до нуля сокращены квоты на привлечение иностранцев в сельское хозяйство, китайцы присутствуют лишь как скупщики российской сельхозпродукции. Такая же ситуация, очевидно, вскоре будет наблюдаться и в Приморье, где решение обнулить квоты на привлечение иностранных рабочих в сельское и лесное хозяйство было принято еще до введения запретов, связанных с эпидемией коронавируса.

Вероятно, в ближайшей перспективе это приведет к разорению небольших хозяйств в деревнях с нехваткой местной рабочей силы. Или хозяйств, производящих тепличные овощи, так как этой трудоемкой работой традиционно занимались китайцы. В остальном же отказ от китайских сельхозрабочих вряд ли станет фатальным для региона. После падения рубля в 2014 году поток китайцев, желающих выехать в Россию на работу, и сам по себе упал до минимума.

Между тем ставка на собственные трудовые ресурсы – конкурентное преимущество и одновременно уязвимое место китайского бизнеса на Дальнем Востоке. И дело тут не в трудолюбии и дисциплинированности китайских работников, как может показаться. Китайские сезонные рабочие, приезжающие на поле или строительный объект на несколько месяцев, без семей и с целью заработать – это минимум издержек на социальные нужды. Такие рабочие обычно готовы жить в самых скромных условиях и работать без выходных.

Когда китайское приграничье исправно поставляло на Дальний Восток дешевую и мобильную рабочую силу, россияне были востребованы только на «менеджерских должностях» (юристы, бухгалтеры) и в качестве поденных работников. После того как в пересчете на юани зарплаты в России упали, а местные власти ввели ограничительные меры, нанимать китайских рабочих стало намного труднее. По этой причине, к примеру, компания КОФКО не планирует заниматься обработкой земли и, соответственно, приглашать на работу китайских фермеров; вместо этого она закупает сою и кукурузу российского производства и планирует строить складскую и перерабатывающую инфраструктуру (до последнего, впрочем, дело пока не дошло).

В сферу лесозаготовок капитал и рабочая сила из КНР и до коронавируса, как правило, не допускалась. Однако именно китайские предприниматели закупали древесину, занимались ее примитивным распилом, а также контролировали качество до отправки в КНР. По словам людей из отрасли, продать лес в Китай без китайских посредников нереально. В то же время именно продажа кругляка дает наибольшую прибыль, даже с учетом доли посредников, поэтому стимулов развивать глубокую переработку древесины фактически нет.

К тому же Китаю неинтересно закупать переработанную продукцию, поскольку в его приграничных провинциях в избытке предприятий по лесопереработке импортируемого из России кругляка. Введение заградительных пошлин на экспорт круглого леса в краткосрочной перспективе скорее приведет к разорению небольших предприятий, чем к развитию российской деревообрабатывающей индустрии.

Впрочем, в отрасли видны робкие признаки изменения ситуации. Так, некоторые бизнесмены начали вкладываться в обработку, пусть пока и в ущерб собственной прибыли. Кроме того, стремясь уйти от зависимости от китайского покупателя, бизнес ищет новые рынки сбыта и находит их в Японии и Южной Корее.

Китайские предприятия в сфере строительства, как правило, не используют китайские инвестиции и привлекают средства дольщиков из числа россиян. Сейчас они работают только в крупных городах Дальнего Востока, контролируя там 5–10% рынка. Но их активность будет снижаться. Во-первых, бизнесу придется тяжело без китайских строителей. Во-вторых, новые правила долевого строительства требуют держать деньги на депозите в российских банках и соблюдать более жесткие юридические и финансовые процедуры. К этому китайские строительные компании, как правило, не готовы.

Сельское хозяйство, лес и стройка – три кита, на которых стоит китайский капитал на Дальнем Востоке. Всем остальным в общем обзоре можно пренебречь. Китайских заводов и фабрик в регионе нет, а попытки их создать представляют больший интерес для правоохранительных органов, чем для исследователя.

Ситуация должна была измениться после того, как в 2015 году появились режимы территорий опережающего развития (ТОР) и свободного порта Владивосток. Однако, как показывают исследования, их резидентами, как правило, стали те компании, которые и так работали на Дальнем Востоке, но решили воспользоваться государственными льготами. Новых инвесторов из Китая мало, но прецеденты есть – например, в одну из компаний ТОР Михайловская инвестирует крупный сельскохозяйственный холдинг «Бэйдахуан» (北大荒集团) со штаб-квартирой в Харбине (哈尔滨).

На начало 2020 года на территориях опережающего развития и в свободном порту было зарегистрировано соответственно 42 и 11 китайских компаний (4% и 2% от общего числа резидентов). По бумагам китайские инвесторы ТОР вложат в экономику региона $3,5 млрд, но из заявленных проектов введено только три на общую сумму $19 млн. Резиденты свободного порта обещают вложить чуть больше $1 млрд, но на данный момент запущено лишь четыре проекта с объемом капиталовложений $30 млн.

Почти все резиденты свободного порта и ТОР с китайским капиталом – это микропредприятия, бизнес из приграничных уездов провинций Хэйлунцзян и Цзилинь (吉林省). Инвестиции восточных и южных регионов Китая формально отсутствуют, но возможно также и то, что они заходят через посредников из приграничья. Практика показывает, что китайские бизнесмены по вопросам о возможностях бизнеса на Дальнем Востоке предпочитают обращаться к соотечественникам, а не в официальную российскую структуру по привлечению инвестиций.

Не назло китайцам

Разница между помпезными заявлениями и достаточно скромными результатами провоцирует вопрос «А в чем проблема?». Однако никакой проблемы тут нет. Нельзя сказать, что кто-то мешает привлекать инвестиции или недостаточно для этого старается. Хотя для российских чиновников действительно характерен парадоксальный симбиоз прагматичных и конспирологических представлений о Китае, отчего их действия зачастую непоследовательны и непредсказуемы.

Китайских инвестиций на Дальнем Востоке ровно столько, сколько и должно быть при текущем уровне развития региона – состоянии местного рынка, трудовых ресурсов, транспортно-производственной инфраструктуры, включая погранпереходы. Большая часть Дальнего Востока, за исключением немногочисленных центров предпринимательства типа Владивостока или Уссурийска, скорее ориентирована на привлечение дотаций из Москвы, чем иностранных инвестиций.

Отсутствие инвестиций из Китая здесь воспринимается не как отрицательный, а как положительный результат. Да и для крупных китайских инвесторов свет не сошелся клином на Дальнем Востоке – они могут вкладывать по всему миру и ориентируются на простые вещи: стоимость рабочей силы и транспортные издержки, доступ к рынкам сбыта и предсказуемость (контролируемость) местных бюрократий. Соотношение таких показателей чаще всего оказывается не в пользу Дальнего Востока.

Более того, в ближайшие годы масштаб деятельности китайских компаний на Дальнем Востоке не только не увеличится, но и сократится. Привлекать китайскую рабочую силу стало труднее, государство стало усиленно выводить бизнес из тени, компании жестче конкурируют за земельные ресурсы, которые только кажутся безграничными. К тому же в регион пришли крупные российские корпорации и начали повсеместно вытеснять местечковые китайские фирмы. Позиции китайского бизнеса столь хрупки, что эпидемия коронавируса и связанные с этим ограничения могут попросту добить его.

Это создает хорошие возможности для увеличения потока инвестиций из Японии и Южной Кореи. Эти страны – союзники США в последние годы занимали противоречивую позицию: с одной стороны, они хотят противодействовать усилению Китая и ищут способы закрепиться в экономике Восточной России; с другой стороны, после 2014 года инвестсделки с российскими партнерами блокируются санкциями Вашингтона. Торговая война США и КНР заново расставила акценты в списке американских недругов – теперь задача ослабить Китай наверняка воспринимается как более насущная, чем противодействие развитию российского Дальнего Востока.

Между тем пока у японцев и корейцев слова до дела доходят даже меньше, чем у китайцев, по двум причинам. Во-первых, высокие стандарты анализа рисков. Корейцы и особенно японцы готовы просчитывать риски десятилетиями, не решаясь протестировать намерения на практике.

Во-вторых, опыт неформальных связей с российскими контрагентами. Китайские инвесторы или посредники десятилетиями вели бизнес со своими русскими коллегами: в 1990-х везли через границу ширпотреб, сейчас создают совместные компании с резидентами свободного порта Владивосток. Многие дружат семьями, посылают детей учиться друг к другу. В результате сложился крепкий фундамент, на котором и построена большая часть приграничных инвестиционных сделок – бонус, отсутствующий у южнокорейского и японского бизнеса.

Зато у инвесторов из этих стран есть другое конкурентное преимущество: вложения в экономику Дальнего Востока не будут сталкиваться с протестами местных паникеров. Японское и южнокорейское производство имеет в России положительную репутацию; российское общество не настроено к бизнесу из этих стран конспирологически – в отличие от китайцев, в поведении которых мы всегда почему-то видим некий коварный, рассчитанный на тысячелетие план. Начать можно было бы с малого: во Владивостоке и других крупных городах региона не хватает хороших гостиниц; в сельском хозяйстве возникла ниша, связанная с производством тепличных овощей и фруктов; есть перспективы в марикультуре.

Системных ограничений для инвестиций из Японии и Южной Кореи нет. Зато есть административная поддержка, визовые послабления, заинтересованность в капитале и технологиях. Но работать на Дальнем Востоке нужно не назло Китаю (иначе дальше слов дело не зайдет, поскольку и китайские инвестиции далеки от масштабных), а ради новых возможностей – пусть и не таких радужных, как живописует нам пропаганда, но вполне реальных и пока до конца не испробованных.

Публикация подготовлена в рамках проекта «Российско-китайская антанта», реализуемого при поддержке Министерства иностранных дел и по делам Содружества (Великобритания)

http://www.9111.ru/questions/777777777964628/
http://expert.ru/2019/10/22/inostrantsyi-veryat-v-rossiyu/
http://carnegie.ru/commentary/81181

Тинькофф DRIVE [credit_cards][sale]

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *